III

У крайней сакли, под навесом,
Играет с маленьким черкесом —
Сынишкой — молодая мать.
Она старается поймать,
А он, бутузик, убегает...
Хохочет... Вот упал... кряхтит...
Она проворно подымает
Его, целует... он визжит,
Барахтаясь в ее объятьях...
Блажен, кто матери в занятьях
Служить помехой в детстве мог!
Но... что за робость?.. Чрез порог
Калитки Джамбулат не смеет
Переступить в счастливый двор...
Как ночью малодушный вор
Ввиду своей добычи млеет,
Томится и дрожит в засаде...
Вперед — нет мужества шагнуть,
Назад — позорным мнится путь, —
Куда же?.. Джамбулат в досаде
Сжал челюсти... «Ужель с щенком
Холопа ей не надоело
Дурить?» — и мощным кулаком
В калитку постучал он смело...
Внезапный стук смутил на время
Ребенка... Молодая мать
Пошла к калитке... «Гость — не бремя»,
Адату этому послушна,
Она привыкла принимать
Его во всякий час радушно.
Дверь растворяется проворно,
И пред хозяйкою, задорно
Облокотясь на посох свой,
В широкой шляпе и с сумой
Предстал знакомый нам кунак.
Взгляд гостя, как огонь, пытливый
Смутил хозяйку... Словно мак,
Зарделись щеки... Взор стыдливо
Погас в ресницах... на устах
Улыбка замерла красиво...
Работа путалась в руках...
Огнем неизъяснимой тайны,
Волнуясь, трепетала грудь...
Но не надолго...
— Гость случайный, —
Она промолвила, — твой путь
Тяжел, далек, сомненья нет...
Но всем, кто ни проходит мимо
Убогой сакли, я привет
Передаю от Ибрагима, —
Не откажи его принять... —
Она, казалось, овладела
Собою, но очей поднять
На «пастуха» еще не смела...
Момент... другой, — и взгляд пришельца
Ей разум объяснил не так,
Как смутно объясняло сердце, —
И вновь пред ней стоял кунак,
Пастух усталый и голодный...
Его костюм простой, свободный,
Его осанка, смелый взгляд,
Улыбка — ясно говорят,
Что он из гор...
— Благодарю
Сердцами правящего бога!
Твое приветствье у порога
Я, как святыню схороню
В душе моей... Благодарю!
Красавиц видел я немало,
Но грудь мою ты взволновала
Иным восторгом, — я горю
Любовью брата... Никогда
Твой голос нежный не забуду:
В минуты счастья и труда
Я за тебя молиться буду
Всегда, везде... Я прост, ты видишь, —
Пастух не может быть иным...
Я знаю, скоро ты забудешь
Мои слова; как снег, как дым,
Как клятвы юности незрелой,
Они исчезнут без следа
Из памяти... что за беда!
Прости, пастух я очень смелый, —
Таким красавицам, как ты,
Смешны восторги и признанья,
Забавны пылкие мечты
И скучны при луне свиданья, —
Вот ваш обычный недостаток!
Прости! Что гость твой больно падок
На откровенность... Не всегда
Таков я... Праздная болтливость
К ночлегу не сберет стада, —
А здесь... Где женская стыдливость
Не терпит юности затей,
Дичится радостей свободы,
Где слово мужа, визг детей —
Источник счастья и невзгоды,
Где ложны клятвы и обет,
Здесь промолчать... Уменья нет!..
Ты видишь, гость твой не скучает...
А если подадут пирог,
Волчком заходит турий рог, —
Забавен пастушок бывает...
— Кунак веселый ест немного
И напивается водой;
Он никогда не судит строго
Прием хозяйки молодой,
А потому могу я смело
Просить в кунацкую его, —
Не прогневись.
— Вот это дело!
Я ждал лишь слова твоего, —
Ведь басней соловья с тобою
Нам не насытить, — но теперь
Благословляю всей душою
И твой привет, и эту дверь...
Я мужа твоего знавал...
Мы часто в альчики играли...
Он лучше всех нас воровал,
Но мы его за трусость звали
Тихоней... О тебе, скажу,
Я знаю только понаслышке...
И мальчик ваш?
-Да.
— О сынишке
Не знал... и больно накажу
Его, разбойника, за это... —
Какая странная примета,
Читатель, узнавать людей:
Мы вызываем у детей
Испуг и слезы поцелуем,
Когда неискренне целуем,
Когда не любим их... Поверь,
И Джамбулат хотел теперь
Притворно приласкать ребенка,
Но он не дался, — мальчик звонко
Заплакал и — скорей, скорей —
В объятья матери своей!
Табу Всеправедному богу!
Табу хозяевам! Пора!..
Но гостя выпить на дорогу
Хозяйка просит из «тура».
— Я опьянею...
— Добрый путь!..
Ты пьешь здоровье Ибрагима...
— А чтоб вас вместе помянуть,
Скажи мне имя...
— Я — Фатима...
— Одну Фатиму знал и я.
С тех пор красавицу такую
Я не встречал... Как дочь родную,
Как равнокровное дитя,
Князей почтенная семья
Ее взрастила на свободе...
Одна другой звучней, милей,
Как о волшебнице, о ней
Слагались повести в народе...
Смотринам не было конца...
Но стать женой... нет, невозможно! —
Старик ей заменял отца,
А юный князь... О, как безбожно,
Как непомерно наказанье!..
За Сунжей вспыхнуло восстанье...
И князь исчез в бою одном
Бесследно... Но беда не в том, —
Пусть он убит, казнен на плахе,
Все ж лучше, чем...
— Жених был жив?!
Хозяйка перебила в страхе. —
Казалось, нет. Так порешив,
И старый князь стал падать духом.
Вторым ударом он убит:
Красотка, доверяя слухам,
Позорит клятвы, не щадит
Родных адатов и тайком
Выходит за раба...
— Довольно!
О ней доскажешь мне потом...
Ты мне о князе молодом
Не все сказал...
— Длинна уж больно
И не занятна речь о том,
Как он в плену, в цепях железных,
В темницах, в подземельях тесных
Грустил и думал лишь о ней,
Лишь о красавице своей...
Как, наконец опять свободный,
Он к ней пришел больной, голодный
И встретил безучастный взгляд...
— Но — имя князя?
— Джамбулат...
— Пастух! прости... я вся сгораю...
Я не могу владеть собой,
Все это — сказка... да? Я знаю,
Что князь убит...
— Он пред тобой!..
------------------------------------------------------------------------------------------------------- ПОСВЯЩЕНИЕ 1 2 3 4 5 6 7 ЗАКЛЮЧЕНИЕ